Следует, впрочем, сказать, что это давно уже назревшее восстание, которое Кортес старался предотвратить, было вызвано преступным поведением Альварадо. Во время религиозного празднества ацтеков он «устроил, — по словам Берналя Диаса, — кровавую баню, желая овладеть богатыми украшениями, какие нацепили на себя мексиканцы по случаю священного танца».

Кортес поспешил в Теночтитлан во главе своего отряда, усиленного двумя тысячами тлашкаланцев. 24 июня 1520 года он во второй раз вступил в этот город и успел прибыть до того, как ацтеки приступили к разрушению мостов и плотин, соединявших столицу с твердой землей. Несмотря на усиление гарнизона, положение осажденных испанцев не улучшилось. Ежедневно им приходилось отражать атаки и делать вылазки, чтобы очищать дороги на подступах ко дворцу.

Смерть Монтесумы

Теперь Кортес понял, какую он совершил ошибку, расположившись в городе, где ежеминутно ему грозило нападение и откуда было так трудно выбраться. Он обратился к Монтесуме, прося его воздействовать на восставших, чтобы заключить перемирие или хотя бы выговорить срок для отхода испанцев из столицы. Несчастный император поднялся на дворцовую стену и стал убеждать своих подданных сложить оружие. В ответ на это в толпе ацтеков раздались ропот и угрозы. Когда Монтесума призвал затем восставших помириться с испанцами, негодование ацтеков возросло до крайних пределов, и, прежде чем солдаты Кортеса успели прикрыть Монтесуму своими щитами, он был ранен несколькими стрелами и опрокинут навзничь ударом камня в голову.

Устрашенные преступлением, которое они только что совершили, ацтеки разбежались, и площадь перед дворцом опустела. Император же, поняв слишком поздно, какую отвратительную роль он выполнял, очутившись в руках Кортеса, сорвал со своих ран повязки, отказался от всякой пищи и умер, проклиная испанцев.

После смерти Монтесумы нечего было и думать о примирении с ацтеками. Нужно было во что бы то ни стало вырваться из этого города, где испанцам грозила продолжительная осада и голодная смерть. Кортес это прекрасно понимал и отдал приказ втайне готовиться к отступлению.

С каждым днем атаки ацтеков становились все более яростными, и Кортесу самому приходилось с мечом в руке сражаться рядом со своими солдатами. Испанский историк Антонио де Солис рассказывает даже, что при одном нападении на квартал, в котором засели испанцы, двое молодых ацтеков, узнав Кортеса по его зычному голосу, решили пожертвовать собой, чтобы уничтожить виновника бедствий их страны.

Приблизившись к нему с видом побежденных, собирающихся просить пощады, они схватили Кортеса и стали пробиваться сквозь ряды войск, надеясь отделить его от испанцев. Но, благодаря своей силе и исключительной ловкости, Кортес сумел освободиться из объятий этих храбрецов, и оба ацтека пали жертвой своей благородной попытки спасти родину.

Вопрос об отступлении был уже решен, и оставалось только выбрать день или ночь. Днем было бы легче противостоять неприятелю, наблюдать за его маневрами, восстанавливать разрушенные мосты. Вместе с тем было известно, что индейцы очень редко решаются нападать после захода солнца, и в этом Кортес не мог не усмотреть для себя большого преимущества. Но принять окончательное решение его побудило предсказание одного солдата, занимавшегося астрологией, который уверял своих товарищей, что отступление будет успешным только в том случае, если оно произойдет ночью.

Дождавшись безлунной ночи, испанское войско вышло из крепости. Кроме испанских солдат, под начальством Кортеса находились отряды туземцев – союзников из Тлашкалы, Cемпоалы и Чолулы, — общей численностью, после всех понесенных ими потерь, до семи тысяч человек. Гонсало де Сандоваль командовал авангардом, Кортес находился в центре с обозами, пушками и пленными, среди которых были сын и две дочери Монтесумы и некоторые другие знатные ацтеки; Педро де Альварадо и Веласкес де Леон вели арьергард с главными силами пехоты. Отступающие взяли с собой переносный мост, чтобы переправляться через каналы и разрушенные плотины.

Испанцы бесшумно шли по темным, безлюдным улицам мексиканской столицы, погруженной, казалось, в глубокий сон. Но едва они достигли внешней плотины и стали наводить переправу, как со всех сторон были атакованы плотными рядами неприятельских войск; в то же время по обеим сторонам разрушенной плотины сгрудилось бесчисленное количество лодок с ацтеками, осыпавшими испанцев градом камней и стрел. Ошеломленные, растерянные завоеватели и их союзники-индейцы не знали, с какой стороны защищаться.

Представьте себе такую картину. Наскоро переброшенный деревянный мост погружается в воду под тяжестью орудий и людей. Скученные на узкой плотине, не имея возможности пустить в ход огнестрельное оружие, лишенные поддержки кавалерии, которой не хватает места, смешанные с ацтеками, теснящими их грудь к груди, окруженные со всех сторон, испанцы и их союзники начинают уступать численному превосходству ацтеков, все время получающих свежие подкрепления. Начальники и солдаты, пехотинцы и всадники, испанцы и тлашкаланцы – все смешивается в одну кучу: каждый защищает только самого себя, не заботясь о дисциплине и об общем спасении.

Сражение испанцев с ацтеками

Казалось бы, все погибло. Но Кортесу с сотней солдат удается перебраться через пробитую плотину по груде заваливших ее трупов. Кортес устанавливает солдат в боевом порядке и врезается вместе с ними в самую гущу сечи. Среди ацтеков начинается смятение. Этим пользуются испанцы: оставшиеся в живых преодолевают плотину; но через несколько минут новые силы мексиканцев прибывают на место боя, и резня продолжается с еще большим ожесточением. Только на рассвете уцелевшим испанцам удается добраться до берега и соединиться в Тлакупе, селении неподалеку от Теночтитлана.

Со слезами на глазах Кортес сделал смотр своим силам. Потери были огромны. Погибло около пятисот испанцев и четыре тысячи индейцев-союзников. Были убиты почти все лошади. Большая часть добычи, золото, все пушки, все припасы и провизия, все бумаги Кортеса и его дневник, который он тщательно вел со дня отплытия с Кубы, — все это осталось на дне озера. Пленники и заложники погибли или бежали. В числе убитых оказались самые лучшие офицеры и солдаты, а из уцелевших ни один офицер и ни один солдат не избежал ранения.

Не останавливаясь в Тлакупе, испанцы направились наудачу по направлению к Тлашкале, не зная, что их там ждет. Преследуемые по пятам ацтеками, они вынуждены были снова принять сражение: оно произошло в долине Отумбы, причем вражеская армия насчитывала, как утверждают кастильские историки, до двухсот тысяч человек. С несколькими всадниками Кортесу удалось опрокинуть все, что было на его пути, и прорваться в центр неприятельского войска, где находились самые знатные ацтеки, которых легко было отличить по одежде, украшенной золотистыми перьями. Кортес стремительным ударом копья поверг на землю главного мексиканского военачальника Сидако, а молодой испанский идальго по имени Хуан де Саламанка добил его мечом и передал Кортесу предводительский жезл убитого. Видя гибель своего генерала, ацтеки, охваченные паническим страхом, бросились врассыпную с поля боя.

«Никогда еще испанцы не подвергались большей опасности, и без звезды Кортеса, — говорит американский историк Прескотт, — ни один не пережил бы этого дня, чтобы поведать потомкам о кровопролитной битве в долине Отумбы».

Кортес в битве при Отумбе

Добыча, захваченная испанцами, была значительна и отчасти могла вознаградить их за потери, понесенные при отступлении из Теночтитлана. Она была тем значительнее, что в неприятельскую армию влились со своими отрядами знатные воины. Заранее уверенные в победе, они вырядились в свое лучшее платье и надели на себя самые лучшие драгоценности. Через несколько дней испанцы вступили на тлашкаланскую землю.

«Я хочу обратить внимание на тот факт, — говорит Берналь Диас, — что, когда мы пришли в Мехико на помощь Альварадо, нас было всего до тысячи трехсот человек; сюда входило девяносто семь всадников, восемьдесят арбалетчиков и столько же мушкетеров, тлашкаланцев было с нами больше двух тысяч человек, и было у нас много пушек. Наше вторичное вступление в Мехико произошло в Иванов день 1520 года, а наше отступление – 10 июля. Памятное сражение у Отумбы последовало 14го того же месяца. Теперь же я должен приступить к горькому повествованию о великих наших потерях как в Мехико, при переходе через плотины и мосты, так и в других сражениях – у Отумбы и по дорогам. Я утверждаю, что за пять дней мы потеряли восемьсот семьдесят человек, включая в это число и семьдесят два солдата, убитых вместе с пятью кастильскими женщинами в селении Тустепека; в то же время мы потеряли тысячу двести тлашкаланцев; наконец, в дороге убит был Хуан де Алькантара с тремя товарищами, везшими причитающуюся им долю золота в Веракрус. Да, коль хорошенько вдуматься, мало нам было радости от этого золота! Если из войска Нарваэса пало больше людей, чем из войска Кортеса, то это потому, что первые пустились в путь, нагруженные золотом, что мешало им плавать и выбираться из траншей».

Вся армия Кортеса состояла теперь из четырехсот сорока человек, в том числе двадцати всадников, двенадцати арбалетчиков и семи мушкетеров без единого заряда; все они были раненые, хромые или с изуродованными руками. Это значит, что у Кортеса осталось теперь столько войска, сколько было при первом вступлении в Мехико, с той только разницей, что вступили испанцы в мексиканскую столицу победителями, а вышли из нее побежденными.

Но прежде чем вступить в новое сражение и возобновить осаду Теночтитлана, надо было собрать вспомогательные войска и сделать все приготовления. Кортес не медлил. Он снарядил четыре корабля на Эспаньолу, чтобы навербовать волонтеров и закупить лошадей, порох и снаряды; в то же время он распорядился заготовить в тлашкаланских горах лес и построить тринадцать бригантин, которые он намеревался перенести в разобранном виде на озеро Тескоко, чтобы использовать их при осаде и штурме Теночтитлана.

Подавив попытки к восстанию, которое готовы были поднять солдаты, перешедшие к нему от Нарваэса, Кортес снова выступил в поход и с помощью тлашкаланцев совершил нападение на жителей Тепеаки и других окрестных городов. Целью этих нападений было ободрить солдат легкими победами и приучить союзников к совместным боевым действиям.

Тем временем Кортес получил неожиданное подкрепление. В Веракрус прибыли два корабля с солдатами и боеприпасами, посланные Нарваэсу наместником Кубы Веласкесом, ничего не подозревавшим о последних событиях в Мексике. Солдаты присоединились к Кортесу, и все припасы поступили в его распоряжение. Вскоре пришел еще один корабль с несколькими десятками испанцев, посланных на подмогу Нарваэсу губернатором Ямайки. И эти люди так же легко согласились служить под флагом Кортеса.

Теперь, даже когда он отделался от многих бунтовщиков, доставшихся ему от Нарваэса, его армия состояла из пятисот пятидесяти пехотинцев (среди них было восемьдесят мушкетеров) и сорока всадников.

И вот с этим-то небольшим войском, усиленным, правда, несколькими тысячами тлашкаланцев, Кортес отважился 28 декабря 1520 года снова пойти на Теночтитлан – через шесть месяцев после того, как был вынужден его покинуть.